Автор: wandering
Беты (редакторы): Chibi_Massacre
Фэндом: Толкин Джон Р.Р. «Властелин колец»
Основные персонажи: Фарамир, Эовин
Пэйринг или персонажи: Эовин, Фарамир, другие
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Романтика
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 6 страниц
Статус: закончен
Размещение: с разрешения
Дисклеймер: все права у Профессора, упаси Бог мне хоть на что-то претендовать.
От автора: kolombina_ist - человеку, который их любит, подал идею и заставил это написать. Спасибо!)
* - означает, что фраза взята из самой книги, диалога Фарамира и Эовин, главы "Король и Правитель"
читать дальше
Совсем уже по-летнему теплое солнце пригревало землю, Итилиен стоял в легкой зеленой дымке, словно набросил тончайшее шёлковое покрывало, принарядившись к встрече поздней весны.
В княжеском дворце тоже вовсю шла уборка и наведение праздничного порядка: король Гондора должен был пожаловать вскоре с визитом. Суета подготовки парила в воздухе, радостное возбуждение слуг только способствовало неразберихе, хотя и не мешало каждому выполнять свое дело.
– Госпожа! Госпожа! Да где же она? Куда же девать подводу с привезенными саженцами цветов? – по садовой аллее бежал мальчик-слуга, посланный на поиски Эовин. Мальчика взяли во дворец всего несколько дней назад, и Эовин он видел пару раз, в торжественной и нервозной обстановке, а потому, обегав почти все комнаты в небольшом дворце и не увидев нигде богатого одеяния, растерялся. Он уже порядком отчаялся, когда, выбежав в сад, увидел возле большой раскидистой клумбы девушку в простом крестьянском платье с передником, с испачканными по локоть в земле руками, и решился спросить хотя бы у неё.
– Ты не видела госпожу? Я уже забегался! Саженцы из леса привезли, и никто не знает, куда их девать!
Девушка, сидевшая к нему спиной, согнутой в локте рукой отбросила назад пряди золотых непослушных волос, выбившихся из тяжелого пучка на затылке, и обернулась.
– Везите сюда, – раздался низкий бархатный голос, и на Йонхельма, внука Йорет, глянули серые лучистые глаза Эовин.
– Госпожа Эовин! Простите меня!
– Я уже просила тебя не называть меня так, помнишь, Йонхельм? - Эовин встала, стряхивая землю с испачканных рук и чуть улыбаясь недоумению, с которым наблюдал за ней мальчуган. – Фарамир приехал?
– Князя ещё нет, госпожа, - упрямо игнорируя несоответствие вида Эовин с этим титулом и её предыдущую просьбу, поклонился Йонхельм, - но цветы уже привезли.
– Хорошо. Мне нужно закончить эту клумбу, поэтому беги скорей, скажи, чтобы подводу привели сюда, Йонхельм.
Мальчик развернулся и резво побежал по дорожке, ведущей к боковым воротам, используемым для хозяйственных нужд, через которые доставлялись продукты, дрова и многое другое. Поэтому он не увидел, как побледнела и качнулась Эовин, прижав руку к груди.
– Совсем плохо... - пробормотала она. – Лишь бы Фарамир не заметил...
Она постояла немного, стараясь не обращать внимания на слабость в ногах и сердце, колотящееся где-то в горле, и спустя минуту только легкая бледность отражала её состояние. Эовин стала отряхивать руки и запачканный на груди передник, окинула взглядом приобретающую нарядный вид клумбу: белые подснежники уже отцвели, как и их голубые двойники – сциллы, а вот нежные белоцветники, крепкие сиреневые крокусы и солнечные нарциссы только входили в силу. Она решила привезти и добавить лесных незабудок между пробивающимися ростками красных, жёлтых и белых тюльпанов, чтобы добавить в разноцветную палитру нежно-голубого цвета.
Эовин с удовлетворённой улыбкой осмотрела труды рук своих, уже прикидывая в уме, где и какие новые цветники разобьёт и как принарядит их привезенными из леса виолами, примулами и маргаритками, и почувствовала, как внутри рождается радостное нетерпение. Даже не в приезде короля Арагорна и королевы Арвен было дело, а в том, что эта работа приносила спокойствие душе и возвращала жизненную силу. К тому же, растения тоже любили Эовин, чувствуя в ней заботливую хозяйку и словно отвечая взаимностью: цветы приживались быстро, кусты расцветали, и даже поломанные ростки, перевязанные её рукой, снова шли в рост и зеленели на радость всем. Эовин любовалась зеленью, разговаривала с растениями, ощущая с ними удивительную связь, и никогда не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Если бы не одно «но»: всё чаще последнее время заходилось сердце, беспокоило головокружение и немела правая рука. Эовин худела, бледнела, и от сознания того, что не понимает причины недуга, всё больше теряла силы. За две недели отсутствия Фарамира её состояние только ухудшилось, и Эовин с трепетом и волнением ждала возвращения мужа. Меньше всего на свете сейчас ей хотелось прибавлять ему забот и отвлекать от дел собственным здоровьем. Больше года прошло с тех пор, как сгинула Тьма, но установленный в Гондоре, Рохане, Шире и всех окрестных землях мир все ещё требовал огромного количества сил для поддержания: от всех правителей, включая князя Итилиена Фарамира.
Справившись со слабостью и дурнотой, Эовин обернулась на цокот копыт. Йонхельм шёл рядом с крестьянином, ведущим под уздцы лошадь с подводой, наполненной плетёными корзинами с саженцами цветов, и казалось, что лошадь везет за собой разноцветный пушистый ковер. Эовин показала крестьянину, куда нужно разгружать корзины, а Йонхельму – какие цветы и куда относить. Отпустив обоих, отказавшись от помощи, Эовин принялась высаживать незабудки. Простенькие на вид голубые нежные цветы невольно навевали воспоминания. Прошлой весной в госпитале она с Йорет точно так же принаряжала клумбы, готовясь к встрече и будущей коронации Короля. Эовин как сейчас помнила тот день, когда Фарамир сказал, что любит её, а она согласилась выйти за него замуж. Словно это было вчера. Эовин задумчиво погладила голубые лепестки и, улыбаясь смущенно, прикрыла глаза. Какой же несмышлёной девчонкой она была тогда! И какое счастье, что она согласилась! Подумать страшно, где она была бы сейчас и что бы с ней было, откажи она Фарамиру. Теперь это казалось странным, даже непонятным, но тогда самым главным внутренним чувством, остановившим её, было нежелание причинить своим отказом лишнюю и ненужную боль. Уж чего-чего, а боли в жизни этого удивительного, прекрасного человека и так было достаточно.
Эовин продолжала задумчиво улыбаться, щеки постепенно окрасились легким румянцем, а во всем облике обычно строгой и холодной красавицы появилась удивительная нежность. Король Эомер сейчас вряд ли бы узнал свою сестру в излучающей женственность и мягкость молодой княгине Итилиена.
Фарамир оказался превосходным мужем: деликатным, чутким, заботливым. Впрочем, это не мешало ему подтрунивать и поддразнивать Эовин с завидной регулярностью, порой доводя до настоящего негодования. Но, нужно заметить к его чести, любой зарождающийся конфликт он тут же стремился погасить, сгладить лаской, шуткой или просьбой о прощении. Эта черта его характера была удивительной для Эовин: муж был для неё загадкой, противоположностью, защитой и опорой, но регулярно лишающей её душевного равновесия. Эовин не совсем понимала, сердит её это или нравится, но устоять перед таким проявлением внимания со стороны мужа не могла, смиряясь раз за разом. И в то же время чувствуя, как под его напором рушатся ледяные оковы её сердца. И раньше, и сейчас она не уставала поражаться тому, настолько слова, поступки, объятия этого крепкого мужчины и сильного воина могут быть мягкими и нежными. От одного воспоминания о взгляде Фарамира, обращённом на неё и наполненным лаской и огнем, у Эовин подкашивались колени. Когда она ловила на себе подобный взгляд, то снова ощущала себя пойманной в клетку, вот только из этой клетки она сама не хотела бы выбраться ни за что на свете...
– Ну где ещё тебя можно застать, если не здесь? Узнаю свою жёнушку! – раздался полный веселья и радости голос Фарамира, шагов которого она в задумчивости не услышала. Эовин радостно ахнула и обернулась. Муж, в пыльной дорожной одежде, быстро приближался к ней по выложенной камнями дорожке.
– Ты только приехал?! Подожди, я сейчас! – Эовин бережно опустила не посаженный цветок на землю и, отряхивая руки, резко поднялась.
Последнее, что она помнила - тревожный взгляд и стремительное движение Фарамира к ней. Когда он подхватил её на руки, темнота поглотила Эовин.
Очнулась Эовин у себя в спальне. Она лежала в своей кровати, Фарамир сидел рядом и гладил её по волосам.
– Вот так приветствие: бах и в обморок, - шутливо, с грустной улыбкой проговорил он, увидев, что она пришла в себя. – Или это от радости?
Он наклонился и поцеловал её в лоб, затем нежно провел ладонью по щеке. Эовин попыталась что-то сказать, но Фарамир остановил её:
– Не разговаривай, не трать силы. Ты ела? Хорошо спала? Просто кивни.
Эовин улыбнулась и, перехватив его руку, задержала её на своей щеке.
– Всё хорошо, – прошептала она от слабости одними губами, досадуя, что выдала себя с головой и только прибавила мужу хлопот.
– Конечно, – пряча беспокойство в глазах, снова улыбнулся Фарамир. – Я так рад, что наконец вернулся! Ужасно скучал.
Послышался тихий стук, звук открываемой двери, и в комнату вошел Целитель, навещавший кого-то из слуг и, к счастью, оказавшийся недалеко. Он поклонился, пристроил свой чемоданчик на ближайшем столике и вопросительно глянул на Фарамира.
– Да, я понял. Покидаю вас ненадолго. – Фарамир, наклонившись к Эовин, легко прикоснувшись губами к её щеке, тихо прошептал: - Веди себя хорошо, я скоро.
Сама не зная почему Эовин вспыхнула, внезапная злость придала ей сил и она села на кровати. Но Фарамир уже ушёл, а лекарь, присев на его место, уже прощупывал запястье, ища пульс, и ласково уговаривал Эовин не волноваться, лечь и «вообще заботиться о своём здоровье».
Когда, спустя примерно полчаса, умывшийся и переодетый Фарамир подходил к спальне Эовин, то застал Целителя выходящим из её дверей.
– А я как раз шёл к Вам, - поклонился Целитель и, отвечая на молчаливое беспокойство в глазах князя, продолжил: – С Вашей женой всё в порядке. Поздравляю Вас с ожиданием наследника. Госпоже нужно следить за питанием, отдыхать и больше радоваться. Если я понадоблюсь, сразу присылайте за мной, но я очень надеюсь, что этого не случится. Я сам навещу вас в следующем месяце.
Глядя на ошеломлённого Фарамира, всё ещё не произнёсшего ни слова, Целитель улыбнулся:
– Ещё раз поздравляю. Я и сам ничуть не меньше был удивлен, когда жена сообщила мне о пятом ребёнке. А ведь нам с ней уже немало лет!
Фарамир отмер, поблагодарив и скомкано попрощавшись с Целителем, взялся за ручку двери в спальню Эовин. Новость была необыкновенной и слишком радостной. Передумав за эти полчаса обо всём на свете, перебрав возможные причины, отгоняя тревогу насколько это возможно, Фарамир убеждал себя, что они вместе справятся со всем, что бы это ни было. А сейчас, остановившись перед закрытой дверью, Фарамир в который раз корил себя за то, что не слушает свое сердце, когда дело касается Эовин, ведь глубоко внутри он знал, чувствовал, что именно с ней происходит!
Но самым важным сейчас было то, как к этой новости отнесётся жена?
За несколько месяцев их совместной жизни Фарамир убедился в том, что Эовин будто бы создана для него: именно такой гордый и хрупкий цветок он искал, чтобы защищать всю свою жизнь. С ней было интересно и сложно. Привыкшая во всём полагаться только на себя, быть сильной, Эовин, прячущая свои желания, была беспомощна во всём, что касалось отношений и выражения чувств. Фарамиру часто приходилось объяснять ей казалось бы совершенно очевидные события и фразы, разъяснять причины своих поступков и учить выражать её собственные ощущения и эмоции в словах. Умение Эовин с легкостью управлять людьми, относиться к ним с пониманием и заботой, разбирать и решать проблемы и тяготы сводились на нет, когда дело касалось её самой.
Вот и сейчас Фарамир задержался возле двери, стараясь предугадать реакцию Эовин и приготовиться к любым её проявлениям. Распахнув дверь, он понял, что не ошибся: Эовин сидела на кровати, опустив босые ноги на пол, застыв и широко раскрытыми глазами глядя в никуда.
«Так и есть, она в ужасе. Сейчас, наверное, думает, что у неё ничего не получится», - усмехнулся про себя Фарамир и тихо притворил за собой дверь. Он мягкими шагами подошёл к кровати и опустился перед женой на колени, взяв её руки в свои, перевернул и поцеловал каждую узкую и ледяную на ощупь ладонь.
– Спасибо, - произнёс Фарамир и мягко улыбнулся. Эовин очнулась и непонимающе глянула на мужа, а он, увидев, что она ожила, уткнулся лбом в её ладони и продолжил:
– Я так этого ждал. Мне и сейчас не верится, что это случилось, - Фарамир поднял голову. - Ты. Подаришь. Мне. Наследника, - глядя ей прямо в глаза глубоким и проникновенным взглядом, медленно и тягуче, словно пробуя каждое слово на вкус, проговорил Фарамир. – Или наследницу. Неважно.
Эовин слушала, впитывая каждое слово, а в глазах постепенно таяли остатки страха, сменяясь вниманием.
– Что тебя мучает? – тихо спросил Фарамир. – Поделись?
– Не знаю, - прошептала Эовин.
– И всё же? Попробуй, скажи мне. Не думай, просто скажи.
Эовин нахмурила брови, словно мысли требовали усилий, и нервно сглотнула, будто переступая через себя:
– Я не могу... У меня не получится... Я не умею... Я совсем не знаю как! Я ничего не смогу!
Её голос постепенно с шёпота перешёл почти на крик, и она, задохнувшись, с ужасом глянула на Фарамира - что теперь он скажет?! - и замерла, увидев его ласковую улыбку и серьезный взгляд.
– Всё правильно. Я тоже ничего не умею. Никогда не был отцом и не знаю, каково это, - в его взгляде промелькнула тень и улыбка сошла с лица, но он продолжил: – Я только хочу, чтобы мой ребенок чувствовал, что его любят. Что мы его любим. Мы ведь сможем? Ты и я?
– Да, - прошептала Эовин, не замечая, что слёзы потекли по щекам. Соскользнув с кровати, она нырнула в объятия мужа, положив голову ему на плечо. Он был совершенно прав: они оба, она – рано потерявшая родителей, он – выросший в нелюбви, рано оставшийся без матери – не знали ничего о том, как растить детей. Но уж любить-то они смогут! Тем более – вместе! Всё оказалось так просто после его слов: она не одна, он рядом, и у них всё обязательно получится.
– Нет, это не дело, - закрыв глаза, Фарамир обнял её крепче, прижимая теснее, - тебе нельзя сидеть на полу... А мне сейчас так хорошо...
– Ничего, мы немножко, – Эовин счастливо засмеялась сквозь слезы и уткнулась ему в шею. – Всё будет в порядке. Я не такая слабая, как тебе кажется.
- Угу, не такая. Только иногда не вредно и слабой побыть, - пробормотал Фарамир, находя её губы для поцелуя.
На следующее утро князь Итилиена, не застав жену в спальне, обнаружил Эовин в холле, в простом рабочем платье и обычном переднике, поправляющую перед зеркалом прическу. Судя по всему, она опять собиралась возиться с цветами, причём – собственноручно. Но со вчерашнего дня она явно изменилась: из глаз ушла тревога, Эовин словно засияла изнутри, хотя бледность всё ещё не сошла с прекрасного лица. Немного полюбовавшись этим новым сиянием, Фарамир подошёл к ней сзади, и, оглядевшись по сторонам на предмет посторонних, притянул Эовин к себе: вдохнул запах её волос, поймал себя на желании распустить тугой пучок на затылке и получить за это нагоняй, поцеловал в висок.
– Прошу тебя, не перетруждайся.
– Я не больна. И скоро приедет с визитом твой Король. – И, видя, как Фарамир вздохнул и поднял глаза к небу, как бы призывая его в свидетели, что он сделал с упрямством жены всё, что мог, добавила: – И мне нужно любоваться на прекрасное! А что может быть прекраснее цветов?
– Тогда я обяжу тебя взять двух помощниц, – и, видя, что Эовин пытается возразить, прибавил строгим голосом: – Это приказ.
В ответ последовало красноречивое молчание, и Фарамир, видя как надменно вздёрнулась бровь на прекрасном лице жены, добавил почти жалобно: – Я ведь волнуюсь.
Эовин развернулась к мужу лицом, не разрывая кольца его рук, и, ласково глянув в глаза, мягко поцеловала в уголок губ:
– Как странно видеть бесстрашного Капитана таким покорным, – хитро улыбнулась она.
– Это насмешка? Ты быстро учишься! - Фарамир отпустил Эовин и быстрым движением вынул шпильки из прически. Волна золотых волос рассыпалась по плечам жены.
– Ах! Я столько её делала! – негодование пополам с досадой, последнее время вспыхивающие всё внезапнее, заставили Эовин прикусить губу.
– Ну же, моя Леди, Вам нужно любоваться на красоту! – Фарамир снова притянул жену к себе и провел рукой по светлым локонам, пропуская сквозь пальцы золотой шёлк. – Не сердись. Я просто счастлив от того, что тебе лучше и нам есть чем обрадовать Арагорна и Арвен по приезду. И это не только твои прекрасные цветы! Улыбнись?
Фарамир прижался лбом к её лбу и дождался, пока Эовин, вздохнув, не сдалась и не положила голову ему на плечо.
– Ты должна беречь себя, слышишь? – тихо, но настойчиво проговорил он.
– Конечно, буду. Я же не маленькая, - всё ещё обиженно проворчала Эовин. Находится в объятиях мужа было уютно и тепло, нигде и никогда Эовин не чувствовала себя настолько защищённой; сердится на него совсем не хотелось, и бурчала она просто по привычке.
– Хм, серьёзно? – лукаво улыбнулся Фарамир, но тут же продолжил твёрдо: – Не отказывайся от помощи и не бери всё на себя, больше отдыхай, ладно? – он взял в ладони её лицо и вгляделся в глаза. – Я очень переживаю, для меня нет никого, важнее тебя... Нет, теперь уже вас.
«Самые красивые глаза на свете», - подумалось Эовин и она с нежностью улыбнулась, а вслух произнесла: – Обещаю. И отпусти меня уже наконец, а то кто-нибудь войдёт и мне придётся краснеть.
Фарамир вздохнул и отступил было, но мгновенно передумал, и снова притянув к себе Эовин, прижался к её губам. Поцелуй вышел сильным и страстным, и Эовин потерялась в ощущениях, в которых перемешивались желание оттолкнуть мужа и невозможность оторваться от близости и ласки родного человека. Когда Фарамир отпустил её, трепещущую и покрасневшую, она прошептала, не поднимая глаз: - Что ты творишь? – и, развернувшись, зашагала к выходу, на ходу скручивая дрожащими пальцами волосы в пучок.
А Фарамир молча стоял, с улыбкой глядя на стремительно и легко удаляющуюся стройную фигуру жены, и подавлял в себе желание догнать, остановить, увести её в какой-нибудь тихий и неприметный уголок сада, чтобы провести день наедине, наслаждаясь обществом друг друга. В который уже раз он благодарил небеса за то, что чудо произошло, они с Эовин не только оба остались живы, но и встретились, а теперь к этому чуду прибавилось неожиданное, но такое желанное счастье, которое вскорости появится на свет. Ещё один его собственный цветок. В том, что это будет золотоволосая маленькая красавица, Фарамир почему-то не сомневался.